«В детстве мне рассказали одну историю, в которой говорится, что человеческие общества развиваются последовательно: всё начинается с первобытного общества, затем следует рабовладельческое, феодализм, капитализм, социализм, и, угадайте, что мы имеем, в итоге? Коммунизм! Раньше или позже, но всё человечество, независимо от культуры, языка, нации, придет к финальной стадии политического и социального развития: люди всего мира будут объединены в этом рае на земле — и заживут счастливо. Но чтобы достичь этого, придётся выстоять в борьбе между добром и злом: добре социализма против зла капитализма — и добро восторжествует.
И Китай купился на это. Изо дня в день нам рассказывали эту прекрасную сказку. Она стала частью нас, мы верили в неё. Эта сказка была невероятно популярна. Около трети населения Земли жили с верой в неё. Но затем мир внезапно изменился. Что касается меня, лишённый иллюзий после провала религии моей юности, я отправился в Америку и стал хиппи в Беркли. Но, видимо, одной сказки в моей жизни было мало, и мне рассказали ещё одну. Она была не менее великолепна.
Она так же утверждает, что все человеческие общества развиваются последовательно, двигаясь к единственному окончанию. Вот что в ней говорится далее: все сообщества, вне зависимости от культуры, будь это христиане, мусульмане, конфуцианцы, должны развиваться из традиционных обществ, в которых группы составляют базовые единицы, в современные общества, в которых разрозненные индивидуумы являются независимыми единицами. И все эти единицы, по определению, рациональны, и каждая хочет лишь одного — права голоса. Учитывая, что все они рациональны, если им дать право голоса, они изберут хорошее правительство и заживут счастливо. Вновь воцарится рай на земле. Рано или поздно, выборная демократия станет единственной политической системой всех стран и народов, а свободная торговля их обогатит. Но чтобы добраться туда, надо выстоять в борьбе между злом и добром. Добро представляют демократы, миссией которых является пропаганда этого режима по всей планете, иногда с применением силы, а зло представляют те, кто не признает выборов. В течение многих лет западная элита без устали колесит по свету, распродавая проспект, гласящий: множество партий борятся за политическое господство и голосовать за них — это единственный путь к спасению нашего исстрадавшегося, развивающегося мира. Тот, кто покупает этот проспект, предрасположен к успеху, а остальные обречены на провал.
На сей раз проспект не купили китайцы.
Всего за 30 лет Китай, из одной из самых бедных аграрных стран в мире, стал страной со второй по величине экономикой в мире. 650 миллионов людей поднялись из нищеты. Сокращение всемирной нищеты на 80% в этот период произошло именно в Китае. Другими словами, все старые и новые демократические страны — вместе — представляют собой лишь долю того, что сделало единственное однопартийное государство, причём, без выборов.
Вот я нахожусь в родном городе, мой бизнес растёт, как на дрожжах. Предпринимателей и компаний всё больше с каждым днём. Средний класс растёт так, как не рос ещё никогда в истории человечества. Да, Китай — это однопартийная страна, управляемая коммунистической партией Китая, не признающей выборов. Три предположения сформулированы доминирующими политическими теориями нашего времени: такая система является непреклонной, политически закрытой и незаконной, с моральной точки зрения. Но эти предположения неверны. Верно противоположное: приспособляемость, меритократия и законность — это три основные характеристики китайской однопартийной системы.
Большинство политологов скажет нам, что при однопартийной системе страна не способна на самокоррекцию, и она не продержится долго, так как не приспособлена к адаптации. А вот вам факты. За 64 года управления крупнейшей страной в мире, китайская партия провела столько политических реформ, сколько не проводила ни одна партия на нашей памяти, от земельной коллективизации до «Большого скачка», далее следовала приватизация фермерских угодий, потом Великая пролетарская культурная революция и рыночные реформы Дэн Сяопина, а затем его последователь Цзян Цзэминь сделал большой политический шаг, открывший дорогу в партию частным предпринимателям, что было невообразимым во времена правления Мао.
Так что, партия самокорректируется. Институционально, новые правила вводятся для коррекции выявленных дисфункций. Например, сроки полномочий. Политические лидеры сохраняли свои позиции до конца жизни и использовали это для увеличения своей власти и увековечения своих правил. Мао был отцом современного Китая, но установленные им правила привели к катастрофическим ошибкам, поэтому партия установила сроки полномочий для политических лидеров, с необходимым выходом их на пенсию в 68-70 лет.
Мы часто слышим о том, что политические реформы сильно отстали от экономических, и что Китаю срочно необходима политическая реформа. Но это утверждение — риторическая ловушка, замаскированная политической предвзятостью. Некоторые решили для себя, какие перемены они хотели бы видеть — и только эти перемены, по их мнению, можно считать политическими реформами. А правда в том, что политические реформы в Китае никогда и не прекращались. Сравнивая Китай с тем, каким он был 30, 20 или даже 10 лет назад, сравнивая любой аспект жизни китайского общества, то, каким образом управляли страной, от местного управления до центрального, понятно, что страна изменилась до неузнаваемости. Подобные перемены просто невозможны без политических реформ, затрагивающих самые основы. Теперь я рискну и предположу, что китайская партия является лучшим в мире экспертом по политическим реформам.
Второе предположение гласит, что в однопартийной стране власть сосредотачивается в руках избранных, и это ведёт к плохому управлению и коррупции. Конечно же, коррупция — это огромная проблема, но давайте, для начала, рассмотрим ситуацию, в целом. Может, вам это покажется нелогичным, но, похоже, китайская партия является одним из самых меритократичных политических институтов современности. Крупнейшим управляющим органом Китая является политбюро, включающее 25 членов. В последнем формировании только пять из них пришли из высших кругов и являются так называемыми «князьками». Остальные 20, включая президента и премьера, вышли из среды простых людей. В центральном комитете, состоящем из более чем 300 членов, процент тех, кто был рождён во влиятельных, зажиточных семьях, ещё ниже. Большинство китайских лидеров проложили себе путь, работая и соревнуясь. Сравнивая эти факты с правящей элитой в развитых и развивающихся странах, я думаю, вы найдёте китайскую партию на вершине списка структур, в которых присутствует реальное продвижение работников вверх по служебной лестнице.
Возникает вопрос: как это возможно в системе, управляемой одной партией? Рассмотрим влиятельный политический институт, малознакомый Западу — партийный организационный отдел. Отдел работает, как огромный кадровый двигатель, и мог бы стать предметом зависти для многих успешных корпораций. Он приводит в действие вращающуюся пирамиду, состоящую из трёх компонентов: гражданской службы, государственных предприятий и социальных организаций, таких, как университеты или социальные программы. Они создают отдельные, но всё же интегрированные карьерные пути для китайских чиновников. Они набирают выпускников колледжей на позиции начального уровня по всем трём направлениям.
Выпускники начинают с самого низа, называясь «кейуан» (клерк). Потом они могут получить повышение, пройдя четыре уровня, где каждый престижнее предыдущего: фуке (заместитель начальника участка), ке (начальник участка), фучу (заместитель начальника подразделения) и чу (начальник подразделения). Диапазон позиций очень широк, от управления здравоохранением в деревне и иностранных инвестиций в городском районе, до руководства компаниями. Раз в год партийный организационный отдел проверяет их деятельность. Представители отдела опрашивают их начальников, коллег и подчинённых. Они изучают их личное поведение, организуют опросы общественного мнения. После всего этого они повышают победителей.
На протяжение своих карьер, эти кадры могут проходить туда и обратно через все три ступени. Годы спустя, самые лучшие продвигаются выше 4-го уровня до фуджу (заместитель заведующего бюро) и джу (заведующий бюро). Оттуда они попадают в высший чиновничий аппарат. К этому моменту, обязанностями служащего обычно является управление районом с населением в миллионы человек, или компанией с доходом в сотни миллионов долларов. Только чтобы показать вам, насколько велика конкуренция в системе: в 2012 году было 900 000 человек на уровнях фуке и ке, 600 000 на уровнях фуху и чу, и только 40 000 на уровнях фуджу и джу.
После уровня джу, несколько лучших пройдут ещё некоторые ступени, а затем попадут в Центральный Комитет. Процесс занимает 2-3 десятилетия. Существует ли покровительство? Конечно. Но личные трудовые заслуги в такой конкуренции, всё же, остаются основным и главным двигателем. По сути, организационный отдел управляет усовершенствованной версией устарелой китайской системы патронажа. Новый президент Китая, Си Цзиньпин — является сыном бывшего лидера, что очень необычно, он первый из тех, кто имеет такие связи и занимает руководящий пост. Но даже он потратил 30 лет на свою карьеру, начав в качестве управляющего деревни, и к тому времени, как попал в политбюро, он управлял территорией с общей численностью населения в 150 миллионов человек, которая пополняла показатель ВВП на 1,5 триллиона долларов…
Западные обыватели полагают, что многопартийные выборы со всеобщим избирательным правом — это единственный источник политический законности. Однажды меня спросили: «Партия же не была избрана. Откуда тогда законность?». Я ответил: «А как насчёт правомочности?». Мы все знаем факты. В 1949-м, когда партия пришла к власти, Китай, расколотый иностранными агрессорами, погряз в гражданских войнах. Средняя продолжительность жизни составляла 41 год. Сегодня Китай — это вторая экономика в мире и индустриальный центр, а уровень благосостояния жителей неуклонно повышается.
Исследовательский центр Pew провёл в Китае общественный опрос. Вот некоторые цифры за последние годы: уровень удовлетворённых правительством страны — 85%, количество тех, кто думает, что стали жить лучше, чем 5 лет назад — 70%, а тех, кто думает, что в будущем будет ещё лучше — ошеломляющие 82%. Газета «Financial Times» провела международный опрос среди молодёжи, и вот вам свежие цифры, которые пришли всего неделю назад: 93% китайского поколения Y считают, что будущее их страны безоблачно. И если это не законность, то тогда я, вообще, не знаю, что такое законность.
Большинство демократических стран с системой выборов страдают от гнетущей действительности. Огромное количество развивающихся стран, перенявших систему выборов, по-прежнему страдают от нищеты и гражданских конфликтов. Правительства избираются, а через несколько месяцев их популярность резко падает. Демократия превратилась в замкнутый круг выборов и сожалений. С такими темпами, думаю, именно демократические страны, а не китайская однопартийная система, рискуют потерять законность.
Я не хочу создать обманчивое впечатление того, что Китай без труда идёт по дороге к тому, что можно назвать сверхгосударством. Страна сталкивается с огромным числом сложностей. Социальных и экономических проблем предостаточно. Например, загрязнение окружающей среды. Или продовольственная безопасность. Или проблемы с перенаселением. На политическом фронте худшая проблема — коррупция, которая подрывает систему и её моральную законность. Большинство аналитиков ставят неверный диагноз, утверждая, что коррупция — результат однопартийности и, чтобы излечить эту болезнь, необходимо перестроить всю систему. Однако, присмотревшись, мы увидим обратное. Организация по борьбе с коррупцией располагает Китай между 70-м и 80-м местом в списке 170-ти стран с тенденцией к повышению. Индия, крупнейшая демократическая страна в мире, располагается на 94-м месте и опускается вниз. Более половины из 100 стран, располагающихся в списке ниже Китая — это демократические страны с системой выборов. Если выборы — это панацея от коррупции, то почему же эти страны до сих пор не побороли её…
Я являюсь инвестором. Делаю ставки. Было бы нечестно закончить это выступление, не поделившись своими прогнозами. Поэтому вот они: в течение следующих десяти лет Китай опередит США и станет крупнейшей экономикой в мире. Доход на душу населения станет близок к самым высоким показателям развивающихся стран. Коррупция будет сокращена, и Китай поднимется ещё на 10-20 пунктов, до 60-го места в рейтинге коррупции. Экономические реформы ускорятся, политические продолжатся, а однопартийная страна будет крепко стоять на ногах.
Мы живём в век полумрака. Метавысказывания об универсальных заявках подвели мир в 20-м веке — и то же самое происходит в 21-м. Метавысказывания — это раковые опухоли, убивающие демократию изнутри. Я хочу прояснить кое-что. Я здесь не в качестве обвинителя демократии. Напротив, я считаю, что демократия внесла свой вклад в подъём западных стран и в создание современного мира. Это универсальное утверждение, которое многие западные элиты используют, высокомерно описывая свои политические системы, находится в центре текущих западных бед. Если бы они тратили чуть меньше времени на то, чтобы свои методы навязать другим, и чуть больше — на политические реформы своих стран, то, возможно, у демократии было бы больше шансов. Политическая модель Китая никогда не вытеснит избирательную демократию, так как, в отличие от неё, эта модель не претендует на повсеместность. Её нельзя экспортировать — и в этом вся суть. Значимость примера Китая состоит в том, что он не предлагает альтернативу, а демонстрирует, что эта альтернатива существует.
Давайте подведём итоги эпохи метавысказываний. Коммунизм и демократия — это идеалы, достойные восхищения, но эра их догматичной универсальности закончена. Давайте прекратим говорить людям и нашим детям, что существует лишь один путь управления народом и единое будущее, к которому должны стремиться все общества. Это неверно и безответственно. Хуже всего — это скучно. Пусть универсальность уступит место многообразию. Возможно, у нас впереди ещё более интересные времена. Спасибо.
Бруно Джуссани: Эрик, хочу задать тебе пару вопросов. Я думаю, многие здесь и, вообще, в западных странах, согласятся с твоим утверждением о том, что демократическая система даёт сбои, но в то же время, многие найдут тревожным то, что может существовать невыборное правительство, которое без какого-либо надзора или согласия решает, что приоритетно для нации. Каков механизм китайской модели, который позволяет людям, на самом деле, высказывать своё несогласие с сутью национального интереса?
Эрик Ли: Фрэнк Фукуяма, политолог, назвал китайскую систему «отзывчивым авторитаризмом». Это не совсем так, но, мне кажется, это близко к правде. Мне известна крупнейшая компания опроса общественного мнения в Китае. И знаете, кто является их крупнейшим клиентом? Китайское правительство. Не только центральное правительство, но и городское, провинциальное, и даже управление небольших районов. Они постоянно проводят опросы. Довольны ли вы уборкой мусора? Довольны ли вы общим направлением страны? Поэтому в Китае существуют разные виды механизмов, с помощью которых выявляются нужды и мышление людей. Я настаиваю на том, что нам следует перестать думать, что возможна лишь одна система — избирательная, при которой учитывается мнение людей. Я не уверен в том, что выборы всё ещё формируют где-либо в мире правительство, учитывающее мнения населения.
В Китае присутствует активное гражданское общество, которое реагирует на экологические и любые иные проблемы, но оно другое, чем западное. По определению Запада, так называемое гражданское общество должно быть отделено или даже стоять в оппозиции политической системе — такая идея чужда китайской культуре. Гражданское общество в Китае существует уже тысячи лет, оно, последовательно и согласованно, является частью политического порядка — и в этом, я считаю, огромное культурное различие».
http://rutube.ru/video/16914c096e6739f3